- Милостивый государь, не подскажете ли который час?
- Эээ... Извольте - половина двенадцатого.
- Благодарю Вас, сударь! Позвольте же отметить нашу встречу под этим ночным небом сущей формальностью знакомства. Пётр Никодимович, к вашим услугам. А это мой верный соратник, Николай Филимонович.
- Рад знакомству, господа. Впрочем, я тороплюсь, извините...
- Постойте же, сударь! Исключительно в силу природного любопытства, позвольте проявить интерес к одной детали интимного, если позволите, характера...
- Если Вам так угодно...
- Вы, простите великодушно, из какой губернии? Из нашей, или гостем будете?
- Из вашей, господа. Вон из той усадьбы... Туда и следую...

Дьявол вдруг оторвался от монитора и треснул себя копытом по лбу. Рога завибрировали, пошел низкий гул.
- Какой же я идиот!
Дрессированная секретарша-суккуб схватила блокнот и ручку.
- Брось, - сказал ей Дьявол. - Никакой новой каверзы не будет. Уже поздно.
Суккуб преданно смотрела на босса.
- Ты ЖЖ читаешь? - спросил он.
- Иногда, мой господин.
- Так вот... Три тысячи лет назад я обязан был это придумать. Обязан, понимаешь?!
- Что именно, мой господин?
- Комментарии! Просто и изящно, я меня побери, комментарии!
Он захихикал.
- Ты только представь, две скрижали с заповедями - и пара триллионов скрижалей со срачем в комментах...

Приходил шеф в отдел, спрашивал: «Готов ли отчёт?» Не готов был отчёт. Все стыдились. Сердился шеф, спрашивал, кто вместо работы играл в тетрис? Все отвечали: «Я не играл». А Петров был хитёр. «Играл ли ты в тетрис, Петров?», - спрашивал шеф. А Петров сказал: «Что такое тетрис?». Хвалил шеф Петрова. А остальные стыдились.

Входила в отдел секретарша Маша, сказала: «Кофе кончился». Все стали хлопать ящиками, ища кофе. Сидоров был глуп и сказал: «Кофе есть у меня дома». И нечаянно посмотрел на Машу. Получилось пошло. Маша дала Сидорову пощёчину. Сидоров плакал и спрашивал: «За что, Маша?»

- Пиявочки! Пиявочки! Почтенные господа, купите лечебных пиявок! Невероятный целебный эффект! Помогают от ревматизма, при мигренях, от плоскостопия и похмелья! Почтеннейший, я же вижу, что у вас насморк! Купите партию лечебных пиявок! Что? Сам шарлатан! Вот и сморкайся дальше! Пия-я-я-явочки!!! Почтеннейшие господа, гирудотерапия - последнее слово современной медицины! Купите лечебных пиявок - и ваша кожа станет упругой и блестящей! Пиявки помогают при запорах и аллергии!!! Не проходим мимо, господа, не проходим, покупаем! Пия-я-я-явочки!!!

Базарный день подходил к концу. Дуремар аккуратно рассовал банки с пиявками по карманам своего зелёного макинтоша и побрёл домой, тшательно задевая встречных прохожих сачком и неприязненно зыркая на них своими маленькими колючими глазками.
- Шарлатан! - летело ему вслед.
- Быдло! - не оставался в долгу Дуремар.

Вздорного аптекаря знал весь город. Мало кто знал, кем он является на самом деле...

Оркестр выдал туш.
На арену выкатился напомаженный и напрудренный Конферансье.
- Дамы и господа! - заорал он во все горло. - Только в нашем цирке...
- Конферансье - не мужик! - заорали с галерки.
Зал взорвался хохотом.
- Кто это там такой смелый? - зорко оглядел галерку Конферансье. - Ну-ка покажись?
- На! - встал здоровенный амбал на галерке. - Усмотрись хоть весь.
- Ээээ... Видите ли... - заюлил Конверансье. - У нас тут программа... Это работа.
- Я ж говорил - не мужик. - сказал амбал и сел на место. - Напомаженный, орет, дрейфит.
- Дамы и господа! - продолжил скисший Конферансье. - А сейчас перед вами выступиииииит! Целая семья акробатов! Встречайте - сеееемьяяя! Кууууукушкиных!!
И важно зашагал за кулисы.
Оркестр заиграл «Косил Янош конюшину».

Анна Валерьевна умерла достаточно спокойно. Инсульт произошел во сне, и потому проснулась она уже не у себя в кровати, а в просторной комнате с множеством других людей, как и она, ожидавших увидеть нечто иное. Потолкавшись среди народу и выяснив что к чему и где, Анна Валерьевна протиснулась к большому справочному бюро, которое сначала направило ее обратно в очередь, потом на выход и только с третьего подхода (к вящему удовлетворению Анны Валерьевны, ибо и не таких бюрократов штурмом брали) операционист удосужился пробить ее по базе данных и сообщил:
- Вот распечатка кармы, третий кабинет направо за левым углом - получите комплектацию. Потом подойдете. Следующий.
Анна Валерьевна послушно взяла распечатку, ничего в ней не поняла и проследовала в указанном направлении.

- Карму давайте! - Анна Валерьевна подпрыгнула от неожиданности.
- К-карму?
- А вы можете дать что-то еще? - цинично поинтересовались за стойкой и буквально вырвали из рук Анны Валерьевны распечатку. - Так, карма у вас, скажем прямо, не ахти. Много с такой не навоюешь.
- Я не хочу воевать - испуганно пролепетала Анна.
- Все вы так говорите, - отмахнулись от нее и продолжили, - на ваше количество набранных баллов вы можете купить 138 земных лет человеческой жизни, 200 лет птичьей или лет 300 в виде дерева или камня. Советую камнем. Деревья, бывает, рубят.
- Сто тридцать восемь... - начала было Анна Валерьевна, но ее опять перебили.

Сергей Самохваленко озадаченно смотрел на портфель системы "дипломат". В дипломате лежало имущество, "нажитое честным непосильным трудом". А именно: пистолеты газовые - 3 штуки, патроны к газовым пистолетам - 6 пачек. Спецсредство "Черемуха" - два баллончика, наручники - одна пара, взрывпакеты - четыре штуки, ну и так далее...

Перед лейтенантом стояла серьезная проблема - нужно было как-то протащить все это добро на борт самолета. Дело в том, гордая южная республика, где служил Самохваленко, недавно стала абсолютно независимым и суверенным государством. В обществе стали происходить различные процессы в области национального самосознания. И лейтенант понял, что здесь ловить больше нечего. Как говорится, "капитан, никогда ты не станешь майором". В смысле, старшим лейтенантом может и станешь, а вот дальше - вряд ли... Фамилие не то... В общем, лейтенант устроил себе перевод в метрополию, то бишь в великую Россию. Пусть не в Москву, а в небольшой городок, зато с повышением и серьезными перспективами, в том числе и по получению жилья.

- Вот, дети, - мерно расхаживала по классу Лидия Ивановна, - скоро закончите школу, мальчики пойдут в армию, девочки выйдут замуж...
- Лидьванна! - отозвался с последней парты Марк Гольштейн.
- А зачем в армию?
- Что значит, зачем? - растерялась учительница. - Родину защищать!
- А что значит - Родина? - не унимался Марк.
- Родина? Ну как же, что занчит... Это ... место, где ты родился!
- Значит я буду защищать Китай?
- Почему Китай!
- Я там родился.

Про Мазая

Жил-был Мазай. Дед. Зайцев спасал. И прочих кроликов. Днем. Потому что ночью занят был. Партизанил. Гайки с рельсов скручивал. По заданию Большой земли и лично товарища Сталина. На грузила. Чтоб поезда со снарядами на фронт не доходили. Немцы долго терпели. Два года. Пока в Рейхе гайки не кончились. Запасные. В вощёную бумагу обвёрнутые. Супротив коррозии. Не выдержали. В гости зашли. «Кончай, шпрехают, Мазаич, задрал уже! Сильно. Сколько ж можно?!». Обиделись, значит. Осерчали. В комендатуру забрали. Замели. Допрашивать стали, признание выбивать. Чистосердечное. Вместе с зубами. А он молчит. Как рыба. Кистеперая. Не выдал товарища Сталина! Но гайки отдал. Все до единой. Помочь даже предложил. Назад их, значится, прикрутить. Отказались. Отпустили. Но с предупреждением. Чтоб больше - ни-ни! А то - шиссен. Без вариантов. Ушел. К зайцам. Помогать братьям меньшим. Природу защищать, мать нашу. «Гринпис», одним словом. Шкурки, опять же, мясо. Чтоб не голодать. Одной картохой сыт не будешь! Тоже без вариантов. Тут и война скончилась. Завершилась. К концу подошла. Победному. А Мазая все одно забрали. Свои. За браконьерство. За зайцев. За шкурки. В «воронке» увезли. Чтоб неповадно было. Вредить. Природе. Матери нашей. «А на черной скамье, на скамье па-а-адсудимых»...

13 июля.
Только что прилетел из Греции. Море, вино, девушки. Жена в Кастории купила шикарную шубу. Звонил Леха, навязывал льготный кредит. Чудак, денег в системе полно. Осенью надо поменять свой «Паджеро» на что-нибудь попрестижней. На Родине все путем: хоккей, футбол - все наше. Осталось только выиграть чемпионат мира по регби. Или конкурс «Мисс вселенная».

9 октября.
То, что корабль тонет стало ясно в начале месяца. Резко пропали заказчики, а это очень плохой признак. Лучше бы пришла налоговая... Самая правдивая информация в этот день найдена в интернете:
«Будущий американский президент Барак Обама и русский поэт Александр Пушкин - дальние родственники. По данным одного американского таблоида пра-дедушка нашего поэта и пра-пра-пра-пра-прадедушка Обамы кузены. Они вместе охотились на леопардов. Президент Медведев в телефонном разговоре с Бараком Обамой положительно оценил этот факт и предположил, что теперь русско-американские отношения резко потеплеют».

Дракон умирал в муках. Каждая чешуйка на его литом теле вздыбилась и стремилась лишь к одному - к ушам. С целью заткнуть.
- Бывалииииии днииииииии вяселыееееееее... - продолжала выводить принцесса.
- Это у вас тут что? - спросил невзрачный человек в хорошем костюме.
- Утренник, - шмыгнула носом принцесса. - Мы тут природу от бескультурья спасаем.
- Вижу-вижу, - человек поднял за крылышко дохлого ястреба-перепелятника: птичку редкую, а оттого - дорогую. - И давно спасаете?
- Да вот, с утра. Спасаешь, ее, понимаешь, спасаешь - а она рыпается. Сидеть! - рявкнула принцесса на пытавшего слинять зайчика. Зайчик сел.
- Видите, с каким контингентом приходится работать? - вздохнула Ее Высочество. Зайчик тихонечко отозвался ей эхом.

Человек в костюме аккуратно переступил через третьего подряд принца.
- Много их тут, - пошевелил он ногой тело.

Из раковины выполз таракан и посмотрел на Зиночку.
- Музычку, значит, слушаем? - хмуро пошевелил он усиками.
- Ага, - радостно улыбнулась Зиночка чему-то и кокнула еще одну тарелку.
- Это мы, типа, посудку моем? - таракан заполз на кран и скорчил гнусную рожу.
- Типа! - хихикнула Зиночка, и шмякнула об пол чашку.
- Тараканов, значит, тоже не боимся? - полюбопытствовал таракан.
- Не боимся! - пискнула Зиночка.
- Обидно, - расстроился таракан. И погрустнел, поник. Кураж куда-то испарился.
- Ыыыыыыыыы! - внезапно рыпнулся таракан. Зиночка даже бровью не повела.
- Не страшно? - жалобно посмотрел на Зиночку таракан.
- Ни капельки, - пожала плечами Зиночка.

В тот вечер я приехал домой рано. Припарковавшись во дворе, я вышел из автомобиля, аккуратно хлопнул дверцей, нажал на брелок сигнализации. Машина в этот раз как-то мяукнула иначе, я бы сказал даже по-хамски.

«Может, показалось», - подумал я, но через мгновение понял, что попал в беду. Не знаю, может быть, кому-то это покажется забавным и смешным, но мне в тот момент было не до смеха. Я превратился в кота. Да, в обыкновенного серого кота, которые шныряют у нас по подъезду. Я обернулся, за моей спиной громадное колесо моей «шестёрки». Хотя теперь какая к чёрту спина. Я стоял на четырёх лапах, а сзади меня болтался длинный хвост. Я сделал попытку пошевелить им, и к моему ужасу это удалось. Хвост встал трубой. Даже в обличии кота я сообразил, что этот пафос ни к чему доброму не приведёт. Медленно опустив хвост, так чтобы не испачкать его об асфальт, я двинулся в сторону подъезда. На лавочке сидели подростки и две старушки, следившие за тем, чтобы молодёжь не швыряла шелуху от семечек на асфальт.

Разрази меня гром, там же находились мои дети. Васька, четырнадцати лет, и двенадцатилетняя дочь Маша. До двери в подъезд оставалось меньше трёх метров, как одна из старушек неожиданно завопила:
- Куда прёшь, скотина? Ну-ка брысь отседа! Брысь, кому сказала!
- Чужак, что ль? - прищурившись, прошамкала подслеповатая старуха.
- Чужой, Петровна! Я наших котов усех знаю.

К маленькому домику в лапландской тундре лихо подкатила оленья упряжка.
- Тпр-р-у-у-у, залётные! - бодро скомандовал рослый бородатый старик в красной шубе, выглядящий как настоящий Дед Мороз.
Сидящий на корточках у костра старый лапландец приветливо помахал прибывшим рукой:
- Здравствуй, Йоулупукки, однако! Хороши ли были мои олени?
- И тебе здоровья, Энейке, - откликнулся старик. - Отменная упряжка, да. Славно покатались. Но праздники окончены, можешь забирать своих мохноногих.
Лапландец кивнул.
- В следующую зиму тебе опять пригнать лучших оленей?
- Обязательно, - согласился старик. - Твои олени - самые быстрые в мире. Буду рад видеть тебя снова.
- Приду, однако, - поклонился лапландец. - Рад услужить тебе, дарящий радость.
Старик в красной шубе улыбнулся и, ничего не ответив, помог выбраться из саней молоденькой белокурой девушке в расшитой серебром голубой шубке. Они вошли в домик.

Звук рога заставил дракона буквально подскочить - этого сигнала ему не доводилось слышать уже эдак лет сто - сто пятьдесят.
- Вызов на поединок? Та-та-та! До смерти одного из.. хм.. осмелившихся, ха-ха, - за десятки лет практически полного одиночества дракон завел себе манеру шутить и реагировать на собственные шутки, - Ну-ка, посмотрим на это диво.
Из темноты пещеры - логова дракона - донесся слабый писк:
- Простите... ээ... чудовище? А что это.. мнэээ... за звуки?
- Тихо мне! - не оборачиваясь рявкнул дракон, - Сожру!

Писк сменился шорохом - в пещере прятались путем заползания в самый дальний угол. Дракон презрительно сплюнул и направился к дальнему краю площадки, метров пятидесяти в диаметре, вытоптанной около входа в пещеру. Остановившись там, он вытянул шею и стал пристально вглядываться вниз, где между скал извивалась узкая тропа, ведущая к его логову.