Про Мазая
Жил-был Мазай. Дед. Зайцев спасал. И прочих кроликов. Днем. Потому что ночью занят был. Партизанил. Гайки с рельсов скручивал. По заданию Большой земли и лично товарища Сталина. На грузила. Чтоб поезда со снарядами на фронт не доходили. Немцы долго терпели. Два года. Пока в Рейхе гайки не кончились. Запасные. В вощёную бумагу обвёрнутые. Супротив коррозии. Не выдержали. В гости зашли. «Кончай, шпрехают, Мазаич, задрал уже! Сильно. Сколько ж можно?!». Обиделись, значит. Осерчали. В комендатуру забрали. Замели. Допрашивать стали, признание выбивать. Чистосердечное. Вместе с зубами. А он молчит. Как рыба. Кистеперая. Не выдал товарища Сталина! Но гайки отдал. Все до единой. Помочь даже предложил. Назад их, значится, прикрутить. Отказались. Отпустили. Но с предупреждением. Чтоб больше - ни-ни! А то - шиссен. Без вариантов. Ушел. К зайцам. Помогать братьям меньшим. Природу защищать, мать нашу. «Гринпис», одним словом. Шкурки, опять же, мясо. Чтоб не голодать. Одной картохой сыт не будешь! Тоже без вариантов. Тут и война скончилась. Завершилась. К концу подошла. Победному. А Мазая все одно забрали. Свои. За браконьерство. За зайцев. За шкурки. В «воронке» увезли. Чтоб неповадно было. Вредить. Природе. Матери нашей. «А на черной скамье, на скамье па-а-адсудимых»...
Про Гавроша
Жил-был Гаврош. В Парижу. Стриженый. Потому что люмпен. Тифозный. Булки воровал. Французские. От голода. А тут - революция. Робеспьер. Марат. Бастилия. Гильотина. Людовика - того. И еще многих - того. Алягер ком алягер. Се ля ви. Баррикады по городу. Анархия. Мародерство. Бери, что хочешь. Или кого хочешь. Свобода. Равноправие. Братство. Эх, хорошо! Да здравствует Революция! Хоть иногда пожить по-человечески. Расслабиться. Потусоваться. Пострелять, опять же. Только у этих, за свободу и счастье которые, патронов мало было. А без патронов разве счастье построишь? Вот то-то и оно... Посмотрели революционеры, подумали - Гавроша кликнули: «Ступай, мол, мон ами, патронов пособирай. А то убитым они уже до задницы, а нам без них никакого резону нету. Ващще!». Несознательный попался. Надулся, ногу отставил. «Не пойду - и всё!». Чистоплюй, понимаешь. Декабрист. Троцкист недорубленный. Утопист в кепке! Пришлось попросить. По революционному. Согласился. Себе дороже! Кровь с морды утер, волком зыркнул - и по-пластунски. Пополз. Удав с Монмартра, понимаешь...
Ползет. Извивается. Патроны в кепку собирает. Где один, где три, а где и цельная обойма. За своих радуется. Думал убъют - ан нет: вернулся. Целехонький. Только пузо ободрал. И колени. Но их меньше. Чем пузо. Ободрал. Н-да... Патроны раздал, довольный ходит. Революцию спас! А комрады ему прикладом. И не раз. Даже по голове. И не только. Без всякого пардону. По пролетарски. С оттяжкой. Чтоб больнее было. И неповаднее. Ишь, буржуа, что удумал - стреляные гильзы собирать! Сразу ясно - переметнулся! А больше Гаврош на баррикады не ходил. Разочаровался. Как Державин. Или Герцен. А может больше. Трудно сказать. Да и незачем...
Про Левшу
Жил-был Левша. В тульской губернии. Блох подковывал. По спецзаказу. Государственному! Для престижу державы на международном рынке. Бабки греб - будь здоров. Вот и зажрался: «Я, говорит, и вшей на подковы ставить могу!». Поверили. Разрешили. А он, дурья башка, возьми да и помри. От тифа. Сыпного. От вошек своих заразился. Вот тебе и вошь! На аркане. А Расея с тех пор, окромя ядерных боеголовок да спутников космикческих, ничего и произвесть-то не могёт... |
