В купе СВ вошла девушка лет двадцати пяти. Нельзя сказать чтобы красавица, но отнюдь не дурнушка: на плечи элегантным каскадом спадали светлые волосы, глазки умело обрамил лёгкий макияж, а над худенькой талией нависла непропорционально крупная грудь. Девушку никто не провожал, иначе какой друг или муж согласился бы оставить такое сокровище в одной со мной спальне? А так - никаких проблем, одинёшенька!
Моё присутствие барышню не смутило. Она не побежала к проводнику, требуя переселить её в другое купе, не напустила на себя холодно-отстраненного вида, а как раз наоборот, кокетливо протянула ручку:
- Людмила!
- Виктор!
- Далеко едете?
- В Москву.
- А я в Петербург.
- В командировку? - Чем занимаетесь? - Переводчица? - А я хирург. - Какая в Москве погода? - стук колёс задал ритм беседы. - Ты видела последний фильм Михалкова? - Нет, Джордж Майкл круче Стинга. - Ещё шампанского?
- Постельное бельё брать будете? Или вам один комплект на двоих? - подколол заглянувший в купе проводник.
- Давайте два, там видно будет, - бросил я пробный шар и покосился на попутчицу. Она глянула на меня сверху вниз, нисколько, тем не менее, ни возмутившись моей бестактностью. По всему было видно, что девушка полагала так же: "там видно будет".
Стакан за стаканом, сигарета за сигаретой - разговор вошёл в нужную колею. То да сё, так да этак - сидим, беседуем. Не скучно, хотя и интересной собеседницей её тоже не назовёшь - кругозор узковат да и интеллект, конечно, не мой. Ну и Бог с ним, с интеллектом - молоденькая, худенькая, грудки торчат, чего тебе ещё?
- Замужем?
- Ага.
- Дети есть?
- Пока нету.
- А любовник?
- А как же! Без любовника неинтересно, - смеётся.
Нормально. Так держать.
Поезд стремглав внесся в полночь.
- Витя, пойди покури, мне нужно переодеться, - попросила Людмила. - Я постелю, и тебе тоже, не возражаешь?
Чтобы по приходу долго не искать презервативы, я их сразу достал из сумки и незаметно положил в карман. Вышел в тамбур. Закурил.
И тут меня молнией ударила мысль - навязчивая дума сначала стукнула в темя, затем заполонила оба височных пространства и, наконец, остановилась во лбу:
- Я её не хочу! Ну не хочу, и всё тут!
- Ты что, Артамонов, сдурел? - прискакала другая, - такая девка, и не хочешь? Стареешь, брат, стареешь...
- А что в ней такого? Я эрудированный, красивый мужчина, а эта - дура-дурой, никакого в ней шарма, только и того, что сиськи торчат как кепка у грузина. У меня таких уже ой сколько было! Любая баба мечтает со мной переспать, а эта фитюлька и пальца не стоит ни жены моей, ни любовницы. Не буду трахаться с кем попало! Не буду!
- Эх ты, лапоть, - не унималась молодецкая мысль, - обвешал подругу лапшой, опоил шампанским, а теперь что, спокойной, милая, ночи? Да она, поди, уже постелила. Так что хочешь не хочешь, а хотеть придется.
Вернувшись в купе, я застал девушку на нижней полке. Из под одеяла слегка выбивался лёгкий халатик. "Расстегни меня" - как бы призывал он.
Сев рядом и погладив барышню по головке, я прошептал:
- Подвинься!
- Витя, не стоит. Иди наверх, я тебе там постелила.
- Не понял.
- Тебе что, всё нужно объяснять?
- Конечно. У тебя критические дни? (Дай-то Бог - и волки целы и овцы сыты).
- Ну, в общем, нет. Хотя именно так я и собиралась тебе ответить.
- А что?
- Хорошо, объясню. Я тебя не хочу. Просто не хочу, и всё тут. Я - эрудированная, красивая девушка. А ты, извини, хоть и хирург - а дурак-дураком, никакого в тебе шарма, только нос торчит как кепка у грузина. У меня таких уже было! Да любой мужик только и мечтает со мной переспать! А ты и пальца не стоишь ни мужа моего, ни любовника. Не буду трахаться с кем попало. Не буду! Так что, дорогой, спокойной тебе ночи! |
