В детстве я ненавидел время. Нет, конечно, я любил содержимое этого мешка со сладостями. Я любил солнечные зайчики в лужах, игры в разведчиков и драки с пацанами на Кругу. Я любил момент, когда бабушка выходила из дома и кричала: "Дети, обеда-ать!", а я прятался в заросли лопухов, а мой друг Димка с важностью выступал вперед и говорил: "Марьсеменна, а Игоря здесь нет!" Но само время я не любил.
Его было слишком много. Этот сумасшедше огромный день, как сегодняшняя неделя. Нет, как сегодняшний месяц. Уже и перечитано все, и переедено, и перегуляно, а он все не кончается, и надо придумывать что-то, чтобы заполнить это гулкое пустое пространство.
Сегодня я снова не люблю время. Но по другому.
Его слишком мало. Оно слишком узко и тесно. День - как час тогда. Ты вертишься, пытаешься всунуть в этот мешочек как можно больше полезностей, а он трещит по швам и после третьего вздоха уже вечер, и ты материшься, и переносишь даты итогов в ежедневнике, и мечтаешь, чтобы день снова стал как месяц, и тогда ты все успеешь, и будет тебе радость.
Как тогда. Но тогда-то все было не так.
Почему "длина" времени так зависит от возраста? Почему в детстве за минуту можно прожить жизнь, а в зрелости - только вздох? Может, потому, что человек меряет время собственными жизнями? Ведь другого субъективного эталона у нас нет. И когда тебе пять - у тебя впереди десятки твоих жизней и время растягивается, и мир огромен, как день - с утра до вечерней сказки. А к зрелости ты понимаешь, что впереди - 0,5 (0,4-0,3-...) уже прожитой жизни. И день становится минутой. И уже нужно выбирать главное - в книгах, в людях, в путешествиях. Потому что детская уверенность, что можно успеть все и еще останется время - в волшебный мешочек не поместилась...
© ig-romanov |
