Есть у меня два приятеля. То есть между собой они не дружат, связаны только через меня. Стас - неисправимый романтик, этакий капитан Грей, без устали бороздит житейские моря на корабле с алыми парусами, ищет свою Ассоль. Пару раз уже находил, но Ассоли оказывались ведьмами, и приходилось вырываться на волю с большим ущербом для такелажа. Но Стас не унывает, смотришь - через месяц он уже подлатал пробоины и опять в плавании, снова ищет приключений на свой бушприт.

Илья - полная его противоположность, флегматик и циник. Он-то свою гавань нашел давно и спокойно там поживает в компании верной жены и двух славных деток. Жена его далеко не идеал, но Илья твердо убежден, что идеалов в природе не существует, и над порывами Стаса добродушно посмеивается. Но он и постарше Стаса лет на 15.

Под Новый год мы собрались большой компанией, в которой присутствовали оба вышеописанных персонажа. Сразу было заметно, что Стасу не терпится чем-то поделиться.

Было это еще в 70-х годах. Ходил я тогда судовым врачом на сухогрузе.

Стояли мы в Александрии на разгрузке-погрузке. Ну мы, как и все советские граждане, пытались подзаработать кто на чем. Капитан толкал мазут, боцман-корабельное имущество, а я, как ни странно это звучит, левомицетин. Уж не знаю, что с ним эти арабески делали, но брали хорошо.

А так как у нас на борту не было болезней страшнее похмелья, то я трудился в поте спины.

И вот ранним утром поднимает меня капитан и сообщает пренеприятнейшую новость, что, дескать, к нам на борт ломятся таможенный инспектор и наряд полиции. Соответственно лопочут не по-русски и чего-то хотят. И это в 5 утра по местному. Ну мы с кепом, соответственно, запереживали, не попалились ли мы на чем? Но по-советски, с достоинством, вышли на встречу угрозе. К великому нашему сожалению, их английский, наложенный на наше похмелье, мы не разобрали, и посему пришлось поднимать замполита (что в нашей ситуевине, не зная существа проблемы, было чревато), т.к. на инглише он шпрехал лучше всех. Зампо, с такого жe бодунища, долго пытается законнектиться с аборигенами, а потом с круглыми глазами сообщает нам, что от нас требуют выдать три трупа.

Точное изложение части интервью, взятого женщиной-диктором у генерала американской армии Рейнвальда на Национальном Общественном Радио Америки (NРR). Генерал собирался спонсировать визит команды бойскаутов на военную базу для прохождения НВП.

- Итак, генерал Рейнвальд, чему вы собираетесь учить этих молодых ребят, когда они посетят вашу базу?
- Мы собираемся учить их лазить, сплавляться на каноэ, стрелять из лука и винтовки.
- Стрельбе из винтовки! Это немного безответственно, не так ли?

Разговор по телефону с немецким учреждением или порядок прежде всего. Я: Здравствуйте, меня зовут Морик, я звоню вам по поручению Васи Иванова, так как он не вполне свободно владеет немецким. Я хотел бы узнать по поводу посланных вам документов...
Немка: (перебивает) Мы не можем дать вам никакой информации. У нас существует защита конфиденциальной информации и справку по телефону мы можем дать лично Герру Иванову. Или он должен прислать нам доверенность на получение вами информации.
Я: Извините. Вешаю трубку. Вздыхаю. Перезваниваю (берет трубку другой оператор).
Я: Здравствуйте, меня зовут Вася Иванов. Я хотел бы узнать по поводу посланных вам документов...
Немка: Одну минутку, я принесу папку...

Сижу, работаю на компьютере. Мой маленький сын копушится на кухне. Слышу, как хлопает дверца холодильника, настораживаюсь. Смотрю, идет мой ребенок, в руке держит яйцо.
Подходит ко мне близко-близко и пытается засунуть яйцо под юбку.
- На, говорит, мама.

Краснею, бледнею, смущаюсь, пытаюсь вытащить яйцо. Судорожно соображаю, что такого может знать ребенок о взаимоотношении полов, чтобы совать маме под юбку яйца.
- Спасибо, - говорю, - сынок, а может не надо? Может, ты его назад в холодильник отнесешь?
Ребенок продолжает сосредоточенно пихать.
- Я видел передачу по телевизору, - говорит.

Ездили наши нейрохирурги в Японию опыта набираться. Привезли оттуда видеокассету со съемкой операции. Сами у себя сняли такую же, но постеснялись показать и привезли назад. Мне довелось увидеть обе кассеты.

Итак. Япония. Огромное помещение, в центре - операционный стол, сверху, как в космическом корабле, нависают агрегаты. Безмолвные люди в зеленом упаковывают больного в стерильные простыни, бритую голову заклеивают стерильной пленкой. Все медленно, аккуратно. Тишина, словно звук отключен. Оказывается, хирург, который не оперирует, медсестрам шепотом подсказывает, какой инструмент подавать. Особым электронным скальпелем делается надрез, ассистенты новомодным отсосиком убирают кровь, клипсами зажимают края раны. Постепенно обнажается череп.

Смена состава. Сверху подают агрегат - дрель на штативе с маленьким сверлом на конце. Доктор только направляет, дрель, тихо жужжа, делает все сама. Долго. Надоедает. Проматываю. Так, все еще сверлит. Проматываю все. В конце больной, как гусь умирающий, вяло смотрит в камеру.

Заканчивался третий год нашей службы. К тому времени он уже был главным корабельным старшиной. Для обычного «срочника» - это головокружительная карьера. С таким послужным списком писали ангельскую характеристику, брали без экзаменов в любое военное училище и прочили незаурядное адмиральское будущее. Но он резко отверг все призывы связать свою жизнь с флотом.
- У меня другие планы....
Корабельные офицеры немного растерялись. Но промолчали.

Он отпустил пышные усы, ушил по фигуре свою суконную робу, и ходил медленно, в развалку, как будто его от рождения раскачивало на поверхности земли. Зато поражала ровность его характера. Его нельзя было застать грустным или веселым, растерянным или возбужденным, он всегда был непроницаемо спокоен, и только потому, что его равнодушие было мягким, весенним, опрокинутым в себя, оно вызывало незримую симпатию и доверие у окружающих.

Наши следователи - люди особого склада. По молодости они беспечно считают, что любое дело можно расследовать бесконечно долго. Как в полиции Майами, отдел нравов, с 4-ой серии по 94-ую. Но после хорошего орального секса в прокуратуре (надзирающий за следствием прокурор орёт, следователь слушает) эти жрецы Фемиды постигают страшную правду: сроки расследования ограничены. Очень жестко и конкретно. И за нарушение этих сроков оральный секс уже может перейти в анальный.

Это была присказка, для понимания обстановки. Сказка начинается, когда только что отсексованная у прокурора девочка-следователь стала срочно закруглять дело. Прокурор до конца недели потребовал или дело, или хорошую порцию вазелина, не будем уточнять зачем. Так вот, в четверг бедная девочка обнаружила, что в деле нету почерковедческой экспертизы. Чёртова экспертиза должна была стать основным доказательством вины злодея, без нее в прокуратуру можно было идти только с вазелином. И девочка поплелась к экспертам...

Жарким июльским днем в переполненной электричке трудовой люд добирается до своих кровных "соток". Душно. Пот стекает ручейками по прилипающим друг к другу телам. Настроение на нуле. В Лобне электричка останавливается и довольно долго стоит. От такой непрошенной близости с пассажирами хочется вырваться наружу и все смотрят в окна.

Напротив на перроне стоят люди едущие в Москву. Изучили всех, весь вагон смотрит на одного, хоть чем-то отличающегося, мужичка. Он везет баллон от бытовой газовой плиты. Скамеек на всех не хватает никогда, и он спокойненько присел на этот сосуд. Ну что тут такого? Но тут раздается голос одного весельчака "Заправляет что-ли?" Вагон электрички чудом уцелел от врыва хохота...

Случай произошёл в разношёрстном рабочем коллективе: и стар и млад что называется. Одна немолодая сотрудница Клавдия Яковлевна, сторонившаяся компьютера и, что свойственно многим людям её возраста - его боявшаяся. Но случилось, что необходимость заставила её всё-таки "иметь с ним дело"...

После чего восторженная Клавдия ворвалась в кабинет, где мило беседовал и попивал кофеёк трудовой коллектив.. Махая от переизбытка эмоций руками, она начала восторженный рассказ про своё открытие..! А оно, собственно, заключалось в том "какой умный у нас компьютер!!!"

Посёлок в Лен. обл. Деревенская дискотека. Действие происходит в эдаком коровнике, именуемом гордо "клубом", где доски под ногами так весело пружинят в такт шагам и прыжкам. Вход - через две двери (это важно). За клубом традиционно все испражняются и выясняют отношения.

И вот в середине ночи влетает один паренёк и орёт, перекрывая грохот музыки:
- На-а-ших бью-ут!!!
Вся дискотека:
- Где!?
- За клу-убом!!!

Жил-был старшина. Как все старшины жадный. В смысле - хозяйственный до чрезвычайности. И в плане хозяйственности имел привычку, с точки зрения рядового состава, вредную, а по мнению старшего командования - весьма полезную. Как тот несун-мужик все в дом, так и тот - все в роту. Вот и притыривал ништяки в виде новых парадок, парадных ботинок и кирзовых сапог и прочего полезного вещевого имущества. А рядовому составу выдавал ништяки старые, то есть бывшие в употреблении, и действо это сопровождалось горестными всхлипами и разными словами, кои со временем военный народ воспринимал как своего рода старшинские мантры или заклинания, для поддержания боевого духа.

- Сынки, вы пока поносите это... Что делать, ребятушки?! В сорок первом было хуже: убьют солдата, сапоги снимут, отдадут следующему. А вот я тебе дратвы дам... Подремонтируй, латочку поставь... Детишки в Эфиопии с голоду пухнут. Время-то такое! - и со страшным всхлипом-стоном добавляет. - А тебе новое дай!

И лежали новые ништяки аккуратными штабелями, распространяя по каптерке запах свежей полушерстяной и хэбэшной ткани, яла и хрома, от которого слезились глаза у рядового состава.
Вот так и я получал парадку под эти причитания:
- Потерпи, сынок! На фронте и не такое терпели...

Признавайтесь, часто ли вы смотрите на других людей вашего возраста и думаете: "Конечно же, я не могу выглядеть так же старо?" Если да, то вам понравится эта история.

В приемной у моего нового дантиста я заметила на стене его диплом с указанием полного имени. Внезапно я вспомнила, что высокий, красивый мальчик с таким же именем и фамилией был в моем классе приблизительно 30 лет назад. После того, как я увидела его, мне пришлось быстро отказаться от этой мысли. Этот лысеющий седой мужчина с глубокими морщинами на лице был слишком стар, чтобы быть моим одноклассником.

Поехали с женой отдыхать к друзьям. Друзья - муж и жена. Девушки, ясно, сразу занялись сплетнями. Мы, тоже ясно, на кухню по пивку вкушать. Жены долго не виделись, поэтому к нам особо не приставали. Мы от такого счастья напились в зюзю порядком. Не помню, как лег спать.

Проснулся под утро, посмотрел, что не дома, глянул на часы и со словами:
"Блин, уже светает, жена дома убьет", начал быстро одеваться. Жена, лежавшая рядом, была в шоке...

Лето 1988 года. Северная группа войск. Республика Польша, точнее самая западная ее часть. Город Легница. В/ч правительственной связи. Свинарник. Два не помню в чем провинившихся оболтуса - правительственных, мля, связиста (причем один из них - ваш покорный слуга) сосланы с позором на принудительные работы по расчистке бездонного сточного колодца на краю вышеупомянутого свинарника. За что сосланы - теперь не вспомню, хоть убей, наверно нерадивых "духов" строили тумаками, но не в этом суть. Суть, что сосланы грамотно: в воскресенье, после завтрака и, соответственно, вместо просмотра "Утренней почты" и "Служу Советскому Союзу!".

Получив у свинаря инвентарь - одно мятое, местами дырявое ведро на веревке, приступаем, матерясь сквозь зубы, к исполнению. Задача поставлена простая, как палка: "вычерпать до дна".