(В коридоре слышен плач и рыдания)
- Иди сюда! Что ты там опять ревешь?
- (всхлипывая и шмыгая носом) Ничего, папа. Я не реву.
- Я же вижу. Вытри нос и скажи мне что случилось.
- (сдавленное рыдание) Ничего не случилось. Пока еще ничего не случилось.
- Прекрати реветь! Тебя кто-то избил? Кто-то тебя обидел?
- (горестно подвывая) Нет, отец. Все в порядке.
- Мы же с тобой друзья, сынок. Мне-то ты можешь сказать?
- (тряся нижней губой) Все в порядке. Меня никто не обидел. Все хорошо.
- Сыночек, ну успокойся. Иди папа тебя обнимет. Все хорошо.
(громкий и отчаянный рев у отца на груди)
- Да что такое, а? Рассказывай.
- (сквозь рев) Ты меня побьешь..
- Не побью. Говори.

Хруст веток... Пыль... Грозное сопение...

Особенно страшны идущие клином накуренные ежики - настороженный взгляд исподлобья, дробный топот маленьких лапок, шуршание встопорщенных иголок, потрескивание угольков в косячках... Горе зверю или человеку, вставшему на их пути...

Даже дятел, этот весёлый стукачок-затейник, затихает на дереве. Он не обольщаецца, что ежики не могут лазать по деревьям. Дятел знает, что один накуренный бобёр заменяет собой три бензопилы «Дружба», два накуренных бобра за три минуты выполняют суточную норму бригады лесорубов, а бобры у ёжиков всегда при себе...

- Вот это ложноножки! - присвистнул жгутиконосец, провожая взглядом амебу.
- И цитоплазма тоже ничего... - мечтательно ответил другой.
- А ядра-то, ядра!
- Интересно, настоящие?
Оба почувствовали, как их жгутики неприлично оттопырились.
- Какие же они все одноклеточные! - подумала амеба и презрительно фыркнула.

Помните мальчика Васю?
С голубыми глазками?
Вот они, эти глазки!
(из детского анекдотика)


Вывеску я заметил издалека. Перешел улицу, чуть не попав под колеса, зашел, как было указано, во двор, в полуподвал, толкнул тяжелую резную дверь.

Прилавок поражал. Я, конечно, бывал в магазинах приколов, где продаются маски вампиров, пластмассовые какашки и прочие малоприятные вещи; бывал и секс-шопах, где от обилия фало- и прочих имитаторов желудок подступает к горлу, так что считал, что нервы у меня крепкие. И все же от вида нескольких десятков глазных яблок на витрине мои собственные закатились куда-то под затылок.

Когда приступ дурноты прошел, я заметил продавца, заботливо следившего за выражением и цветом моего лица.

Эта тройка музыкантов работала в поте лица. Гриша стучал в барабан, Вася разворачивал меха аккордеона, Петя самозабвенно играл на трубе.

- Гринь, ты что такое стучишь, а? - поинтересовался Василий.
- А что? - вопросом на вопрос ответил Гриня. - Ты вона за отцом жениха гляди лучше.
- А что с ним? - не понял Васька.
- Он сказал «Как платок достану - вы мелодию заканчивайте». - пояснил Гриня. - Дескать его танцевать выгнали, а он устать боится. И сдуться тоже не хочет. Платок как покажет - мы и заканчиваем. Денег дал, кстати. Сказал - играть быстро. Кого-то он там переплясать хочет.
- А. Понятно. Ты лучше на Петруху глянь - махнул головой Васька, - он же красный как кхмер. Не успевает, наверное, за тобой.
- Не успевает, но не сдается. - хмыкнул Гриня и прибавил в темпе.
- Да ты офигел. - пыхтя бурчал Вася. - Уже и я не успеваю. А Петрухе по ходу сейчас капец будет.
- Оппа-дрица-умца-ца! - закричал в микрофон оторвавшийся от инструмента Петя. - А теперь - СОЛО! Вася, жги!
Васькины пальцы запорхали над клавишами.

Он достал из лотка принтера чистый лист бумаги и положил перед собой. Взял ручку, покрутил ее, положил на место, закурил.
- Ну и что писать? «Превед, мамо, кагдила?». М-да.
Прищурив один глаз от дыма, он начал писать сверху:
Здравствуй, мама!

Стряхнул пепел, задумался.
- Ч-черт, ну зачем ей понадобилось, чтоб я письма писал? Я уж не помню, как это делается. Что там дальше обычно в письмах пишут? А, про погоду.
На бумаге появилось:
У нас сейчас дождливо. На улице противно.

- Вот, надо написать, что у меня постоянно ноги мокрые - пусть ей будет о чем побеспокоиться.
Везде огромные лужи, у меня постоянно сырые ноги.

Наклонив голову, он рассмотрел написанное.
- Ужасный почерк. Вообще говоря, нет почерка. Когда я последний раз писал от руки? А, заявление о разводе. Полтора года. Ладно, продолжим...

Зевая, тридцативосьмилетний безработный Николас открыл холодильник и обнаружил хоть и ожидаемый, но отнюдь не так скоро, факт - тот был пуст. Значит завтрак отменялся. Почёсываясь и ругаясь Ник поплёлся в ванную. Наскоро ополоснул лицо, но бриться не стал, не до того. Из зеркала на него пялился помятый мужик с унылой физиономией - такие лица в последнее время заполнили офисы по трудоустройству, а так же просто улицы, парки и дворы, где хозяева этих лиц шатались без дела.

Ужаснейшая рецессия 2508 года, удачно начавшаяся под мудрым руководством непопулярнeйшего президента Груша, уверенно подняла уровень безработицы до немыслимых пятидесяти процентов. Найти работу и удержаться на ней было практически нереально.

Васек проснулся от какого то странного ощущения тяжести на груди. Как будто кто-то поставил на него ведро с водой, причем ведро ерзало и пыталось устроиться поудобнее, поочерёдно отдавливая рёбра то с правой, то с левой стороны. Голова отзывалась в унисон тупой пульсирующей болью. Васек попытался открыть глаза, но сдался после третьей попытки.
- Господи, что же вчера было?... - подумал он.
- Ну ты вчера и нажрался! - ответило ведро.
- Да ну.. Мы же только... - начал Васек и осекся. Откуда то всплыло понимание, что ведра говорить не могут.

Четвертая попытка открыть глаза увенчалась успехом и он уставился на большую белую белку, вольготно развалившуюся у него на груди. На белке был ярко-жёлтый галстук с гламурненькими розовыми поросятами и гарнитура блютуса на ухе.
- Афигеть - выдавил из себя Васёк - белка!
- Афигеть, у тебя изо рта воняет! - не осталась та в долгу.

Понедельник, утро.

Серегу разбудил топот маленьких ножек и звук включенного телевизора. «Точно, Санька же у меня», - вспомнил он, заулыбался и рывком поднялся с кровати.
- Пошли умываться, ну-ка, бегом!
Санька потешно засеменил в сторону ванной.
Серега поставил мальчишку на табуретку возле раковины и присел на краю ванны, залюбовался сыном. «Вылитая Ленка, - подумал он. - Глаза как вишни, скулы тоже её, брови эти казацкие. Вырастет - бабы липнуть будут шописец».

- А зубы чистить кто будет? Что значит «щеточки нет»? Щетку сегодня купим, а сейчас я тебя пальцем чистить научу, смотри.
- Сань, ты знаешь, каши у меня отродясь не водилось. Яичницу ты не любишь. Ну что, дружище, двинули в Макдональдс?
- В дональц! В дональц! А мамка пойдет с нами?
- Сколько раз тебе повторять - не мамка, а мама. Нет, она позвонила, сказала, не сможет. Просила передать, что очень тебя любит.

- Товарищи офицеры, прошу внимания, - генерал исподлобья оглядел сидящих вокруг стола, под притушенным светом, мужчин в форме. - В плане операции появились некоторые изменения. - Офицеры подтянулись, зашуршали бумагами, приготовившись конспектировать. - Враг хитер и коварен, от него можно ожидать любой подлости.
- Ну, ничего, мы тоже не пальцем шиты! - непонятно заметил сидящий по правую руку полковник. Генерал неприязненно посмотрел на него, полковник смущенно уткнулся в бумаги.
- По данным разведки, враг попробует прорваться на нескольких направлениях. Мы попытаемся нейтрализовать эти попытки и обезвредить. Красными точками, - генерал повернулся к висящей за его спиной карте, - отмечены места засад. Как видите, их стало больше. Особое внимание этому направлению, - генерал ткнул в карту указкой, - этому и этому...

В дверь неистово колотили.
Тщедушный мужичок в очках на минус 10 диоптрий, совдеповской майке и трениках с «отвисшими коленями» скинул с дверей цепочку и открыл замок. В ту же секунду нецензурные крики на лестничной площадке прекратились, дверь распахнулась, и очкарик, получив мощный удар в челюсть, отправился в нокаут.

В квартиру вошли трое бритых налысо ухарей.
- Колян, тащи эту суку в комнату и примотай чем-нибудь к батарее - распорядился «главный», потирая ушибленный кулак. - Макс, а ты включи телек погромче, не люблю в тишине общаться... Да, и притащите кто-нибудь водички, ополоснуть эту мразь, чтоб в чувство пришел. Не рассчитал я удара.

Братва засуетилась. Задохлик был доставлен к батарее. Колян ржал:
- Слышь, братва!.. Бугор, ну ты глянь! Да тут рядом с батареей веревка бельевая! Он прям, типа, готовился!
- А мож он того... Ну типа мазахист. - подал из ванной голос Макс.
- Ща он у меня некрозоофилом станет... - пообещал Бугор - Будет на том свете с Цербером спариваться, в роли пассива...

- Здравствуйте, я по объявлению. Это вы отдаёте сердце в хорошие руки?
- Я.
- Б/у?
- Да. Оно любило три года одного человека.
- Ну-у! Три года эксплуатации - это довольно большой срок! Почему отдаёте?
- Его прошлый владелец обращался с сердцем не по назначению. Он его ломал, резал, играл с ним, вонзал в него острые предметы... Сердце болело, кровоточило, но по-прежнему выполняло свою основную функцию: любило его... И однажды тот, кому оно принадлежало, разбил его...
- Как разбил?! А вы в ремонте были? Что вам сказали?
- Восстановлению не подлежит...
- Зачем же вы подали объявление? Неужели вы думаете, что кому-то нужно ваше разбитое сердце?

Сказку о несчастной курочке Рябе можно рассказать по-разному. Например, так.

Жила-была на белом свете курочка Ряба. Жила худо-бедно, перебиваясь с пельменей на Доширак, зато в собственном однокомнатном курятнике, где могла делать всё, что душе её заблагорассудится. Родители курочки, надо отдать должное, будучи обыкновенными служащими, взвалили на свои слабосильные птичьи плечи груз ипотеки и обеспечили дорогое чадо отдельным жильём. Ещё они её подкармливали, подбадривали телефонными звонками и вообще оказывали всяческую материальную помощь и суппорт.

А годков Рябе было восемнадцать; всё, что должно было, выросло, округлилось, сформировалось. И пусть не обладали её формы особой пышностью, а лицо - неотразимостью, всё же заняла Ряба своё достойное место среди миллионов симпатичных курочек нашей страны. И как упомянутые миллионы, влилась курочка Ряба в мощный неугасимый поток потребителей не самой дешёвой косметики и парфюма, чем несказанно обрадовала производителей последних и всех окружающих ценителей искусственной красоты. Стала Ряба наведываться в спа-гриль, где и покрывалась постепенно аппетитной поджаристой корочкой. В общем, встретив курочку Рябу на улице, вы бы уделили ей пять секунд своего драгоценного внимания и, так и не успев мысленно стянуть с неё лифчик и трусики, отправились бы дальше.

«Вот почему одним - все, а другим - моя жена!?» - злой Геня работал за компьютером, ненавидя человечество. Он поругался с супругой и теперь отвечал на вопросы читателей с не присущим ему сарказмом. Издевался, кароче.

«Уважаемый журнал «Секс с Ариной Родионовной»! - прочитал Геня очередное послание. - У меня беда! Я толстею! Уже сидела на диетах, занималась с тренажерами, делала липосакцию. Но все равно продолжаю набирать вес. Что еще можно сделать с моим телом?»
Геня посмотрел на прикрепленную фотку, злобно усмехнулся и отстучал:
«Уважаемая Зина! Не теряйте надежды! С Вашим телом можно еще много чего сделать, например расчленить и закопать! Ы-ы...»
«Арина! Пишет Вам трехголовая розовая Чебурашка. Хочу сказать огромное спасибо за Ваш рецепт грибного супа!»
«Да пожалуйста!»
Неизвестный бедолага сообщал о своем счастье: «Увеличил по вашей методике член. Как теперь увеличить жене рот?»
«Раньше надо было думать!» - отбрил Геня.

Доброта, ум и умение закрасить мешки под глазами - вот три женских добродетели. Бог обещал к каждой женщине приделать бёдры и по два таких преимущества. Но больше одной изюминки в один флакон не лезет, оказалось. Потому мужской выбор пролёг между "просто добрая" и "определённо красивая". Или "с круглыми коленками", хотя бы.

Так вот, про изюм.
Она была внучкой секретаря политбюро рабочей партии Мозамбика. А он - боцман Сергей. Он приходил к ней раз в три месяца и крокодилы Замбези говорили друг дугу:
- Братья, тише жуйте ваших зебр, к нашей Мтенде приехал Серёжа.
И все удивлялись, какое светлое и красивое чувство вырастает иногда из обычного секса.

- Выходи за меня - сказал однажды Сергей, внимательно соизмерив свои возможности с её потребностями. Результаты измерений советовали бежать, побросав гигиенические принадлежности. Но эррегированый Серёжа твёрдо верил в Счастье.