Дело было проще простого, и обвиняемый сам не отрицал свою вину - даже настаивал на ней. И всё-таки судья никак не мог сказать, не покривив совестью, что суду всё ясно. Суд как-раз был в растерянности.
- Подсудимый! Вы признаёте, что произвели поджог, совершив тем самым не только государственное преступление, но также богохульство и акт невиданного вандализма. Все улики однозначно указывают на вас, и о том же говорят многочисленные свидетели. Но может, вы все-таки объясните - ну зачем вам понадобилось сжигать храм?! Вы говорите, что не из-за ваших религиозных взглядов, не из личной мести, не по чьему-то наущению... Но тогда почему?
- Ради славы, конечно! - объяснил подсудимый. - Кто такой, в конце концов, этот Фидий? Такой же человек, как и я, даже хуже. И что он такого великого сделал? Построил дом, велика важность! Но его имя прославлено в веках, а моё? Кто знает обо мне? А ведь я и умнее, и красивее Фидия. Я более достоин. Но храм - вот он, стоит, все им восхищаются, все поминают Фидия, а кто знает обо мне? Зато теперь...
Он улыбнулся и блаженно зажмурился, словно ослепленный собственной славой.
- Вся Эллада гудит! Все обсуждают дело рук моих! И через тысячу лет, и через две тысячи лет о моем преступлении будут помнить. Потому что никто никогда не сможет превзойти меня в искусстве бессмысленного разрушения. Я разрушил величайшее творение всех времен и народов - и совершил тем самым величайшее в истории преступление. Теперь можете меня казнить, мне всё равно. Я увенчал свое имя славой во веки вечные.
Судья вздохнул и сделал знак писарю.
- Теперь суду всё ясно. Пиши приговор. Смертная казнь, гражданская казнь... ну, всё как уже говорилось. И припиши особое постановление суда: дабы стереть самую память о человеке, совершившем это злодеяние, отныне и впредь запрещается произносить его имя... Герострат!
- Какой Герострат?! Мое имя Феофил!
- Я знаю, - сказал судья и осклабился. |
